Амбассадор добрых дел

Нынешний тренд в благотворительности – сарафанное радио. По сути, сетевой маркетинг. Правда, без личных дивидендов и без бриллиантовых статусов. Награда здесь – чья-то спасенная жизнь. Приобщать как можно большее число людей к посильной помощи нуждающимся – это важная задача, с которой за рубежом справляются на ура. В России же к этому сохраняется устойчивый скепсис. И лишь немногие решаются стать амбассадором добрых дел.

В числе таких единиц пребывает Екатерина Тимофеевна – волонтер благотворительного центра «Радуга». Пенсионное удостоверение к сумке не заставило ее запереться дома и неустанно вязать носки. Женщина предпочла стезю волонтерства. Когда нужно, она отвезет тяжелобольному ребенку специальное питание или подгузники. Когда нужно, посидит с малышом, чтобы мама могла толком заняться насущным бытом. Ведь уход за ребенком с серьезным диагнозом – это неустанное дежурство у его кровати.

В этот раз Екатерина Тимофеевна попробовала выйти из зоны комфорта снова – и отправилась с бригадой детской выездной паллиативной службы в Марьяновский район.

Российская глубинка – это сибирская Африка. В одном из домов нам сказали, что были бы рады, если бы мы привезли с собой чистой воды. К домам вода не подведена, а денег на покупную попросту нет – все уходит на еду, лекарства и дрова. Пьют, что придется…

Оказалось, иметь в своем арсенале умудренную опытом женщину – выигрышно. Работа с семьями становится эффективнее. Родители и бабушки с дедушками говорили с Екатериной Тимофеевной как с соседкой по лестничной площадке или подругой. Они мгновенно проникались доверием. Часто ведь бывает, что люди относятся к незнакомым людям настороженно и даже враждебно. Особенно это касается родителей с тяжелобольными детьми. Эти мамы и папы априори настроены к оборонительным действиям. Этому их научила система российского здравоохранения, где все может тебя съесть и переварить. Даже опомниться не успеешь.

А уж к благотворительным центрам скепсис повышенный.

«Откуда вы? Зачем пришли? Какая вам выгода?»

Самые распространенные вопросы, которые часто приходится слышать от родителей.

Ни воды, ни человеческого отношения – Россия виртуозно учит людей бояться и ничему не доверять.

Екатерина Тимофеевна же просто по-человечески хотела выслушать. И с ней говорили-говорили-говорили. В России не случайно сеансы психотерапевта заменяются посиделками на кухне…

«Давно я думала о том, чтобы пойти куда-нибудь добровольцем, – рассказывала Екатерина Тимофеевна на пути домой, обратно в Омск. – Хотелось бы помогать с организацией мероприятий и поездить по олимпиадам-это очень интересно. Но не хватает времени. И решила пока помогать тем, кто нуждается. И вот пришла в «Радугу». Вдруг возьмут. Оказалось, что волонтеры в благотворительности на вес золота. Не каждый пойдет сюда. Во-первых, психологически трудно. Многие мои знакомые, кого я приглашала тоже быть волонтером в «Радуге», отвечали – зачем мне это надо? И так негатива хватает. С ума, что ли, сойти. Их тоже можно понять. Это трудно. А во-вторых, болезни-то неизлечимые. И люди говорят: зачем на них время тратить, на этих детей. Все равно ж умрут. С этим, конечно, надо бороться. Надо объяснить людям, что нельзя вот так бросать людей, отмахиваться от них. И что – да, умрет! Но одно дело в болях умереть, а другое спокойно уйти. Разве ж можно позволить это? Чтоб ребенок мучился? Это же дикость! В наше-то время!»

Екатерина Тимофеевна стирает с лица слезы.

«Я внучку все пытаюсь настроить на это. Ей сейчас 16 лет. В школе вот хотели вместо цветов учителям деньги в «Радугу» отдать детям. Одноклассники были «за». Учителя были рады. Но родители пошли в отказ категорически. «Нет» и все тут. Я очень хочу, чтобы внучка все-таки поняла это, осознала. Я ее сажать цветы в детский хоспис отправляла. Она с удовольствием. А вот чтобы в классе как-то сагитировать – пока отказывается. Понятно, что боится осуждения от одноклассников. Школа – это такое дело. Но все равно постепенно в ней просыпается вот то, что, я думаю заложено, природой. Вот это чувство ответственности за окружающее, тяга к добру. Я все сделаю, чтобы в ее голове не появилось этой чудовищной установки о том, что неизлечимым детям не нужно помогать. Всем нужно помогать. Никого нельзя бросать».

За окнами проносились леса и дальние просторы в снегу.

«Страшно это, конечно. У меня знакомая была. У нее ребенок с ДЦП, очень тяжелый родился. Она от него не отходила. Ей врачи предсказали – до 5 лет не доживет точно. А он дожил до десяти. До пятнадцати. Справили его совершеннолетие. Ох, как она его любила. А соседи даже и не знали, что в их доме живет такой ребенок. Она в какой-то степени стыдилась этого. Ну а что, Россия… это в другой какой стране к таким детям нормально отнесутся. Но не в нашей. И вот он дожил до 45 лет. Ох, как она его любила … когда он умер, я пришла на похороны. Я такого горя никогда не видела. Вот просто разорвали… разорвали что-то одно. Что-то целое. Она потом сильно болела. И через три месяца тоже скончалась… Сынок ее был всей ее жизнью…»

Автор текста: Заборских Александр